Письма протопопа Аввакума к боярыне Феодосии Морозовой

МОРОЗОВА (Соковнина) Феодосия Прокопиевна (1632-75), боярыня, сторонница староообрядчества («раскола»). Состояла в переписке с Аввакумом, оказывала помощь его семье. Вопреки угрозам и пыткам осталась верной расколу. Арестована в 1671, умерла в заточении в Боровске.

Прежде сих грамоток за четыре месеца понудил мя Дух святый сыну нашему о Христе написати благословение к брачному совокуплению: в нощи сжалися дух мой о нем, и возгореся душа моя, да благословен будет к женитве. И стрельцу у бердыша в топорище велел ящичек сделать, и заклеил своима бедныма рукама то посланейце в бердыш, и дал с себя ему шубу и денег близко полтины, и поклонился ему низко, да отнесет Богом храним до рук сыне моего, света; а ящичек стрельцу делал старец Епифаний а посланейце я никому не показал, писал ево и без твоево прошения: у меня он благословен буди Богом.

Да пишешь ты ко мне в сих грамотках на Федора, сына моего духовнаго, чтоб мне ему запретити от святых тайн по твоему велению, и ты, бытто патриарх, указываешь мне, как вас, детей духовных, управляти ко царству небесному. Ох, увы, горе! бедная, бедная моя духовная власть! Уж мне баба указывает, как мне пасти Христово стадо! Сама вся в грязи, а иных очищает; сама слепа, а зрячим путь указывает! Образумься! Ведь ты не ведаешь, что клусишь! Я веть знаю, что меж вами с Феодором сделалось.

Писал тебе преж сего в грамотке: пора прощатца - петь худо будет, та язва будет на тебе, которую ты Феодору смышляешь. Никак не по человеку стану судить. Хотя мне 1000 литр злата давай, не обольстишь, не блюдись, яко и Епифания Евдоксия. Дочь ты мне духовная - не уйдешь у меня ни на небо, ни в бездну. Тяжело тебе от меня будет. Да уж приходит к тому. Чем боло плакать, что нас не слушала, делала по своему хотению - и привел боло диявол на совершенное падение. Да еще надежа моя, упование мое, пресвятая Богородица заступила от диявольскаго осквернения и не дала дияволу осквернить душу мою бедную, но союз той злый расторгла и разлучила вас, окаянных, к Богу и человеком поганую вашу любовь разорвала, да в совершенное осквернение не впадете! Глупая, безумная, безобразная, выколи глазища те свои челноком, что и Мастридия. Оно лутче со едином оком внити в живот, нежели две оце имуще ввержену быти в геену. Да не носи себя треухов тех, сделай шапку, чтоб и рожу ту всю закрыла, а то беда на меня твои треухи те.

Ну, дружец мой, не сердитуй жо! Правду тебе говорю. Кто ково любит, тот о том печется и о нем промышляет пред Богом и человеки. А вы мне все больны: и ты и Феодор. Не кручинься на Марковну: она ничево сего не знает; простая баба, право.

II
Господь грядет грешники мучити, праведники же спасти. Плачемся и воздыхаем, и приимем чювство онаго дне, в онь же безвестная и тайная открывый человеком отдаст по достоянию. Страшен судия приидет, и кто против станет его? Не обленися потрудитися в нынешнем веце, предварим и восплачемся прежде суда онаго, егда небеса погибнут, и звезды спадут, и вся земля поколеблется, да милостива обрящем тогда Бога нашего.

Свет моя, государыня! Люблю я правило нощное и старое пение. А буде обленишься на нощное правило, тот день окаянной плоти и есть не давай. Не игрушка душа, что плотским покоем ея подавлять! Да переставай ты и медок попивать. Нам иногда случается и воды в честь, да живем же. Али ты нас тем лутчи, что боярыня? Да единако нам Бог распростре небо, еще же луна и солнце всем сияет равно, такожде земля, и воды, и вся прозябающая по повелению Владычню служат тебе не больши, и мне не меньши. А честь пролетает. Един честен, - тот, кто ночью востает на молитву, да медок перестанет, в квас примешивая, пить.

Еще ли, государыня, браниться?

Мне мнится, обленилася ты на ночную молитву. Того ради тебе так говорю с веселием - Евангелие воспоминаю: "Егда поносят вам и изженут вы, возрадуйтеся в той день и взыграйте, се бо мзда ваша многа на небесех". Аще и радостию тебе глаголю, не радуйся о глаголех сих. Дние наши не радости, но плача суть. Воспомяни: егда ты родилася, не взыграла, но заплакала, от утробы исшед материи. И всякой младенец тако творит, прознаменуя плачевное сие житие, яко дние плача суть, а не праздника. Якоже мне, грешнику, на земли и праздника несть, развее святым и праведным, кои веселятся законы Божиими и заповедьми его соблюдающе. Тако и ты, государыня, плачи суетнаго жития своего и грехов своих, понеже призвал тя Бог в домовое строение и рассуждение; но и возвеселися, егда, в нощи востав, совершиши 300 поклонов в седмь сот молитв веселием и радости духовныя. И меня, грешнаго, помяни тут, надежда моя, к Богу, и жену мою и дети мои.

Еще же реку ти: егда молишися, вниди в клеть свою, затвори двери своя, сиречь все помыслы злыя отринь и единому Богу гори душею; воздохни со восклицанием и рцы:"Господи, согрешила, окаянная, прости! Несмь достойна нарещися дщерь твоя, сотвори мя, яко едину от наемниц твоих!"Еще же глаголю: аще и все добродетели сотворишь, рцы души своей: "ничтоже благо сотворих, ниже начах добро творити". Нощию воставай, - не людем себя приказуй будить, но сама воспряни от сна без лености, - и припади, и поклонися сотворшему тя. А к вечеру меру помни сидеть, поклоны: егда метание на колену твориши, тогда главу свою впрямь держи; егда же великий прилучится, тогда главою до земли. А нощию триста метаний на колену твори. Еда совершиши сто молитв стоя, тогда "Слава" и "Ныне", "Аллилуйя", и тут три поклоны великия бывают. Тако ж и на "Достойне" всегда поклон великий. На святую Пасху и во всю пятьдесятницу и нощию - в пояс. И промеж Рожества и Крещения - в пояс. И во всякую суботу, и неделю, и в праздники - в пояс. Разве в Великую суботу против Великаго дни - то метание на колену.

Блюдися ты, государыня, лестьцов - чернцов, и попов, и черниц, еже бы не развратили душю твою, и всех злых человек уклоняйся, а с добрыми беседуй. Не презирай живова мертвеца.