Ключевский. Курс русской истории. Лекция 13

ЛЕКЦИЯ XIII

РУССКОЕ ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО XI И XII ВВ. РУССКАЯ ПРАВДА КАК ЕГО
ОТРАЖЕНИЕ. ДВА ВЗГЛЯДА НА ЭТОТ ПАМЯТНИК. ОСОБЕННОСТИ РУССКОЙ ПРАВДЫ,
УКАЗЫВАЮЩИЕ НА ЕЁ ПРОИСХОЖДЕНИЕ. НЕОБХОДИМОСТЬ ПЕРЕРАБОТАННОГО СВОДА МЕСТНЫХ
ЮРИДИЧЕСКИХ ОБЫЧАЕВ ДЛЯ ЦЕРКОВНОГО СУДЬИ XI И XII ВВ. ЗНАЧЕНИЕ КОДИФИКАЦИИ В
РЯДУ ОСНОВНЫХ ФОРМ ПРАВА. ВИЗАНТИЙСКАЯ КОДИФИКАЦИЯ И ЕЁ ВЛИЯНИЕ НА РУССКУЮ.
ЦЕРКОВНО-СУДНОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ ПРАВДЫ. ДЕНЕЖНЫЙ СЧЁТ ПРАВДЫ И ВРЕМЯ ЕЁ
СОСТАВЛЕНИЯ. ИСТОЧНИКИ ПРАВДЫ. ЗАКОН РУССКИЙ. КНЯЖЕСКОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО.
СУДЕБНЫЕ ПРИГОВОРЫ КНЯЗЕЙ. ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫЕ ПРОЕКТЫ ДУХОВЕНСТВА. ПОСОБИЯ.
КОТОРЫМИ ОНИ ПОЛЬЗОВАЛИСЬ.

   Я кончил изображение политического порядка, установившегося на Руси в XI и XII вв. Теперь я должен обратиться к более глубокой, зато и более сокрытой от глаз наблюдателя сфере жизни, к гражданскому порядку, к ежедневным частным отношениям лица к лицу и тем интересам и понятиям,которыми эти отношения направлялись и скреплялись. Впрочем, я ограничусь лишь лицевою юридической стороной гражданского быта. До сих пор господствует в нашей исторической литературе убеждение, что эта частная юридическая жизнь древнейшей Руси наиболее полно и верно отразилась в древнейшем памятнике русского права, в Русской Правде. Прежде чем взглянуть на частные юридические отношения чрез это зеркало, мы должны рассмотреть, насколько полно и верно отразило оно в себе эти отношения. С этой целью я остановлю предварительно ваше внимание на вопросе о происхождении и составе Русской Правды и потом изложу в главных чертах ее содержание.
ДВА ВЗГЛЯДА. В нашей литературе по истории русского права господствуют два взгляда на происхождение Русской Правды. Одни видят в ней не официальный документ, не подлинный памятник законодательства, как он вышел из рук законодателя, а приватный юридический сборник, составленный каким-то древнерусским законоведом или несколькими законоведами для своих частных надобностей. Другие считают Русскую Правду официальным документом, подлинным произведением русской законодательной власти, только испорченным переписчиками, вследствие чего явилось множество разных списков Правды,различающихся количеством, порядком и даже текстом статей Разберем Русскую Правду, чтобы проверить и оценить оба этих взгляда. Читая Русскую Правду, вы прежде всего узнаете по заглавию над первой статьей памятника в древнейших списках, что это "суд" или "устав" Ярослава. В самом памятнике не раз встречается замечание, что так "судил" или "уставил" Ярослав. Первое заключение, к которому приводят эти указания, то, что Русская Правда есть кодекс, составленный Ярославом и служивший руководством для княжеских судей XI в. И в нашей древней письменности сохранилась память о Ярославе как установителе правды, закона: ему давалось иногда прозвание Правосуда. Всматриваясь ближе в памятник, мы соберем значительный запас наблюдений,разрушающих это первое заключение.
СЛЕДЫ ЯРОСЛАВИЧЕЙ И МОНОМАХА. I. Встречаем в Правде несколько постановлений, изданных преемниками Ярослава, его детьми и даже его внуком Мономахом, которому принадлежит закон, направленный против ростовщичества и занесенный в Правду. Итак, Правда была плодом законодательной деятельности не одного Ярослава.
ПАРАФРАЗЫ. II. Текст некоторых статей представляет не подлинные слова
законодателя, а их изложение, парафразу, принадлежащую кодификатору или повествователю, рассказавшему о том, как закон был составлен. Такова,например, вторая статья Правды по пространной редакции. Статья эта есть добавка, точнее, поправка к первой статье о кровной мести и гласит: "После Ярослава собрались сыновья его Изяслав, Святослав, Всеволод и мужи их и отменили месть за убийство, а установили денежный выкуп, все же прочее, как судил Ярослав, как уставили и его сыновья". Вы видите, что это не подлинный текст закона Ярославовых сыновей, даже не текст какого-либо закона, а протокол княжеского съезда или историческое изложение закона словами кодификатора.
ВЛИЯНИЕ ДУХОВЕНСТВА. III. В Русской Правде нет и следа одной важной особенности древнерусского судебного процесса, одного из судебных доказательств - судебного поединка, поля. Между тем сохранились в древних источниках нашей истории следы, указывающие на то, что поле практиковалось как до Русской Правды, так и долго после нее. Византийский писатель Х в. Лев Диакон в рассказе о болгарском походе Святослава говорит, что русские в его время имели обыкновение решать взаимные распри "кровью и убийством". Под этим неопределенным выражением можно еще разуметь родовую кровную месть; но арабский писатель Ибн-Даста, писавший несколько раньше Льва, рисует нам изобразительную картину судебного поединка на Руси в первой половине Х в. По его словам, если кто на Руси имеет дело против другого, то зовет его на суд к князю, пред которым и препираются обе стороны.
   Дело решается приговором князя. Если же обе стороны недовольны этим
приговором, окончательное решение предоставляется оружию: чей меч острее,тот и берет верх.
   При борьбе присутствуют родичи обеих сторон, вооруженные. Кто одолеет в бою, тот и выигрывает дело. Итак, несомненно, что задолго до Русской Правды Ярослава в русском судопроизводстве практиковалось поле, судебный поединок.
   С другой стороны, указания на практику поля появляются в памятниках русского права с самого начала XIII в. Почему Правда не знает этого важного судебного средства, к которому так любили прибегать в древних русских судах? Она знает его, но игнорирует, не хочет признавать. Находим и объяснение этого непризнания.
   Духовенство наше настойчиво в продолжение веков восставало против
судебного поединка как языческого остатка, обращалось даже к церковным
наказаниям, чтобы вывести его из практики русских судов: но долго, едва ли не до конца XVI в., ее усилия оставались безуспешными. Итак, замечается некоторая солидарность между Русской Правдой и юридическими понятиями древнерусского духовенства.
РУССКАЯ ПРАВДА - ЧАСТЬ ЦЕРКОВНОГО СВОДА. IV. По разным спискам Русская Правда является в двух основных редакциях, в краткой и пространной. В письменности раньше становится известна последняя: пространную Правду мы встречаем уже в новгородской Кормчей конца XIII столетия, тогда как древнейший список краткой редакции находим в списке новгородской летописи конца XV в. Эта пространная Правда является всегда в одинаковом, так сказать, окружении, в одном литературном обществе Краткая редакция Правды обыкновенно попадается в памятниках чисто литературного свойства, не имевших практического судебного употребления, чаще в списках новгородской летописи древнейшей редакции. Правду пространную встречаем большею частью в Кормчих,древнерусских сводах церковных законов, иногда в сборниках канонического содержания, носящих название Мерила праведного. Таким образом, Русская Правда жила и действовала в церковно-юридическом обществе: ее встречаем среди юридических памятников церковного или византийского происхождения,принесенных на Русь духовенством и имевших практическое значение в церковных судах. Перечислю членов этою церковно-юридического общества Правды. Вам известно, что древняя русская Кормчая есть перевод византийского Номоканона. Номоканон есть свод церковных правил и касающихся церкви законов византийских императоров. Этим сводом и руководилась, частью руководится и доселе русская церковь в своем управлении и особенно в суде по духовным делам. Византийский Номоканон, наша Кормчая,является в нашей письменности с целым рядом дополнительных статей, внесенных во вторую часть ее, в отдел императорских законов. Главные из них таковы: 1) извлечение из законов Моисеевых; 2) Эклога ( выборка законов) - свод. составленный при иконоборческих императорах-соправителях первой половины VIII в. Льве Исавре и его сыне Константине Копрониме; этот свод содержит преимущественно постановления семейного и гражданского права, но в нем есть отдел и о наказаниях за уголовные преступления"; 3) Закон Судный людем, или Судебник царя Константина: это - славянская переделка той же Эклоги, преимущественно ее статей о наказаниях переделка эта является в славянской письменности даже раньше перевода самой Эклоги и, кажется, сделана для болгар вскоре после принятия ими христианства, т. е. в IX в; 4) Прохирон ( Закон градский - jus civile),законодательный свод императора Василия Македонянина IX же века; 5) целиком или отрывками церковные уставы наших первых христианских князей Владимира и Ярослава. Среди этих-то дополнительных статей Кормчей обыкновенно и встречаем мы нашу пространную Правду. Так, она является не самостоятельным памятником древнерусского законодательства, а одной из дополнительных статей к своду церковных законов.
ЧЕРТЫ ЦЕРКОВНО-ВИЗАНТИЙСКОГО ПРАВА. V. Разбирая дополнительные статьи церковно-византийского происхождения, замечаем некоторую внутреннюю связь между ними и нашей Правдой: некоторые постановления последней как будто составлены при содействии первых. Например, в извлечении из Моисеевых законов читаем статью о ночном воровстве. Эта статья, заимствованная из книги Исход, в нашей печатной Библии читается так: "...аще в подкопании обрящется тать и язвен умрет, несть ему убийство; аще же взыдет солнце над ним, повинен есть. умрет за него". Смысл этой статьи таков: если ночью захватят татя на месте преступления и убьют, не считан, этого за убийство если же его убьют по восходе солнца, то убийца виновен, должен сам подвергнуться смертной казни. В нашей Правде читается такая статья о ночной татьбе: "Кого застанут ночью у клети или на каком воровстве, могут убить, как собаку: если же продержат пойманного вора до рассвета, то должны вести его на княжий двор, в суд: если же вор окажется убитым, а сторонние люди видели его уже связанным, то платить за убийство пеню в 12 гривен". Вы чувствуете внутреннюю связь этой статьи с приведенным местом Моисеева закона, но видите также, как Моисееве постановление обрусело в Правде,приноровлено к местному обществу и приняло своеобразные туземные формы выражения. Другой пример. В числе статей упомянутых Эклоги и Прохирона мы встречаем краткое постановление: "...раб не послушествует" (не допускается на суде как свидетель).
   У нас на Руси кроме рабов был еще класс полусвободных людей,называвшихся закупами. В Русской Правде читаем такую статью", свидетельстве в суде. о послушестве: "свидетелем холоп) быть не может (а послушества на холопа не складают); если не будет свидетеля из свободных людей, то по нужде можно призвать в свидетели боярского тиуна (приказчика), но не других (простых) холопов: только в малом иске и то по нужде можно сослаться и на свидетельство закупа". Опять мысль Эклоги развита в Правде применительно к составу русского общества, выразилась в чисто русской форме. Или в числе статей упомянутого Закона Судного людем мы встречаем постановление о том,как наказывать человека, который без спроса сядет на чужую лошадь: "...аще кто без повеления на чужем коне ездит, да ся тепет по три краты", т. е. наказывается тремя ударами. В нашей Правде есть постановление на тот же случай, которое читается так: "Кто сядет на чужого коня без спросу, три гривны за это". Русь времен Правды не любила телесных наказаний, и византийские удары плетью переведены в Правде на обычный у нас денежный штраф, на гривны. Последний пример. В Законе Судном есть взятая из Эклоги или Прохирона статья о рабе, совершившем кражу на стороне, не у своего господина: если господин такого раба-вора захочет удержать его за собою, обязан вознаградить потерпевшего, в противном случае должен отдать его в полное владение потерпевшему. В нашей Правде есть статья, по которой господин холопа, обокравшего кого-либо, должен выкупать вора. платить все причиненные им убытки и пени или же выдать его потерпевшему; но в нашей статье к этому прибавлено постановление, как поступать с семьей холопа-вора и со свободными людьми, участвовавшими в краже. Так мы замечаем, что составитель Русской Правды, ничего нс заимствуя дословно из памятников церковного и византийского права, однако, руководился этими памятниками. Они указывали ему случаи, требовавшие определения, ставили законодательные вопросы, ответов на которые он искал в туземном праве.
ВЫВОДЫ. Изложенные наблюдения проливают некоторый свет на происхождение Русской Правды. Мы замечаем, что Русская Правда - закон не одного Ярослава,еще составлялась и в XII в., долго после Ярославовой смерти, что она представляет не везде подлинный текст закона, а часто только его повествовательное изложение, что Русская Правда игнорирует судебные поединки, несомненно практиковавшиеся в русском судопроизводстве XI и XII вв., но противные церкви, что Русская Правда является не как особый самостоятельный судебник, а только как одна из дополнительных статей к Кормчей, и что эта Правда составлялась не без влияния памятников церковно-византийского права, среди которых она вращалась. К чему приводит совокупность этих наблюдений? Думаю, к тому, что читаемый нами текст Русской Правды сложился в сфере не княжеского, а церковного суда, в среде церковной юрисдикции, нуждами и целями которой и руководился составитель Правды в своей работе. Церковный кодификатор воспроизводил действовавшее на Руси право, имея в виду потребности и основы церковной юрисдикции, и воспроизводил только в меру этих потребностей и в духе этих основ. Вот почему Правда не хочет знать поля. Потому же она молчит о преступлениях политических, не входивших в компетенцию церковного суда, также об умычке,об оскорблении женщин и детей, об обидах словом: эти дела судились церковным судом, но на основании не Русской Правды, а особых церковных законоположений, как увидим. С другой стороны, до половины XI столетия княжескому судье едва ли был и нужен писаный свод законов.
   Княжеский судья мог обходиться без такого свода по многим причинам: 1) были еще крепки древние юридические обычаи, которыми руководствовались в судебной практике князь и его судьи: 2) тогда господствовал состязательный процесс, пря, и если бы судья забыл или не захотел вспомнить юридический обычай, то ему настойчиво напомнили бы о нем сами тяжущиеся стороны,которые, собственно, и вели дело и при которых судья присутствовал более безучастным зрителем или пассивным председателем, чем руководителем дела;наконец, 3) князь всегда мог в случае нужды своей законодательной властью восполнить юридическую память или разрешить казуальное недоумение судьи. Но если княжеские судьи до половины или до конца XI в. могли обходиться без писаного свода законов, то такой свод был совершенно необходим церковным судьям. Со времени принятия христианства русской церкви была предоставлена двоякая юрисдикция. Она, во-первых, судила всех христиан, духовных и мирян,по некоторым делам духовно-нравственного характера, во-вторых, судила некоторых христиан, духовных и мирян, по всем делам церковным и нецерковным,гражданским и уголовным. Эти некоторые христиане, во всех делах подсудные церкви, образовали особое церковное общество, состав которого скоро увидим.
   Церковный суд по духовным делам над всеми христианами производился на основании Номоканона, принесенного из Византии, и церковных уставов,изданных первыми христианскими князьями Руси. Церковный суд по нецерковным уголовным и гражданским делам, простиравшийся только на церковных людей,должен был производиться по местному праву и вызывал потребность в письменном своде местных законов, каким и явилась Русская Правда.
   Необходимость такого свода обусловливалась двумя причинами: 1) первые церковные судьи на Руси, греки или южные славяне, незнакомы были с русскими юридическими обычаями; 2) этим судьям нужен был такой письменный свод туземных законов, в котором были бы устранены или, по крайней мере, смягчены некоторые туземные обычаи, особенно претившие нравственному и юридическому чувству христианских судей, воспитанных на византийском церковном и гражданском праве. В самом языке Русской Правды можно найти некоторые указания на то, что она вышла из среды, знакомой с терминологией византийского и южнославянского права: так, встречаем чуждое русскому языку слово братучадо в значении двоюродного брата, представляющее довольно механический перевод термина византийских кодексов , также слово вражда в смысле пени за убийство или вообще судебного взыскания, довольно употребительное в южнославянских юридических памятниках, между прочим в Законнике Душана и в Законе Винодольском. Наконец, и внешним видом своим Русская Правда указывает на свою связь с византийским законодательством. Это - небольшой синоптический кодекс вроде Эклоги и Прохирона. Самая эта форма права, кодификация, была принесена нам церковными законоведами, которые одни понимали ее смысл и надобность.
ФОРМА КОДИФИКАЦИИ. Есть две основные формы права: юридический обычай и закон.
Юридический обычай - первоначальная, естественная форма права: на первых ступенях общежития все право заключено в юридическом обычае. Он слагается постепенно путем продолжительного применения к одинаковым случаям или отношениям известного правила, выработанного юридическим сознанием народа под влиянием исторических условий его жизни. Согласие с юридическими и религиозными воззрениями народа и продолжительность действия сообщают этому правилу физиологически-принудительную силу привычки, предания. Закон есть правило, установленное верховной государственной властью для удовлетворения текущих нужд государства и под их давлением тотчас получает обязательную силу, поддерживаемую всеми средствами государственной власти. Закон является позднее юридического обычая и первоначально только дополняет или поправляет его, а потом вытесняет и заменяет новым правом. Кодификация является еще позднее и обыкновенно совмещает в себе обе предшествующие формы права. По общепринятому ее пониманию, она не дает новых юридических норм, а только приводит в порядок правила, установленные юридическим обычаем и законодательством, или применяет их к изменяющимся нравам и юридическим воззрениям народа или потребностям государства. Но самое это упорядочение и применение действующих норм нечувствительно изменяет их и подготовляет новое право. В Византии по традиции, шедшей от римской юриспруденции, усердно обрабатывалась особая форма кодификации, которую можно назвать кодификацией синоптической. Образец ее дан был Институциями Юстиниана, а дальнейшими образчиками являются соседи Русской Правды по Кормчей книге Эклога и Прохирон. Это - краткие систематические изложения права, скорее произведения законоведения, чем законодательства, не столько уложения, сколько юридические учебники, приспособленные к легчайшему познанию законов. Главы или параграфы титулов, на которые разделены эти кодексы, похожи на тезисы конспекта лекций из курса гражданского права. Кроме руководств такого рода,исходивших от законодательной власти, составлялись по их типу перерабатывавшие или пополнявшие их частные своды, известные под названиями "Эклога приватная", "Эпанагога, сведенная с Прохироном", "Эклога,переработанная по Прохирону", и т. п. Эти приватные руководства были в ходу у греков в те же XI и XII вв., когда и у нас производилась по византийским образцам подобная кодификационная работа. Нужды местной церковной юрисдикции привели к этой работе, а византийская синоптическая кодификация дала ей готовую форму и приемы. При таких пособиях изложенными потребностями и вызвана была в церковной среде попытка составить кодекс, который воспроизводил бы действовавшие на Руси юридические обычаи применительно к принесенным церковью или измененным под ее влиянием понятиям и отношениям. Плодом этой попытки и была Русская Правда. Итак, повторяю. Русская Правда родилась в сфере церковной юрисдикции.
СУДЬБА ПАМЯТНИКА. Изложенный разбор Русской Правды дает нам возможность ответить на вопрос, поставленный при самом начале ее изучения: был ли это документ официальный, дело княжеской законодательной власти, или частный юридический сборник, не имевший ни официального происхождения, ни обязательного действия? Ни то ни другое: Русская Правда не была произведением княжеской законодательной власти; но она не осталась и частным юридическим сборником, получила обязательное действие как законодательный свод в одной части русского общества: именно в той. на которую простиралась церковная юрисдикция по нецерковным делам, и в таком обязательном значении признаваема была самой княжеской властью.
   Впрочем, можно думать, что действие Русской Правды с течением времени перешло за пределы церковной юрисдикции. До половины XI в. еще крепкий древний обычай давал княжеским судам возможность обходиться без письменного свода законов. Но различные обстоятельства, успехи гражданственности,особенно появление христианской церкви с чуждым для Руси церковным и византийским правом, с новыми для нее юридическими понятиями и отношениями - все это должно было поколебать древний туземный юридический обычай и помутить юридическую память судьи. Теперь судебная практика на каждом шагу задавала судье вопросы, на которые он не находил ответа в древнем туземном обычае или ответ на которые можно было извлечь из этого обычая лишь путем его напряженного толкования. Это должно было вызвать и среди княжеских судей потребность в письменном изложении действовавшего судебного порядка,приноровленном к изменившемуся положению дел. Русская Правда устраняла часть этих судебных затруднений: она давала ответы на многие из этих новых вопросов, старалась примениться к новым понятиям и отношениям. Я думаю, что с течением времени Русская Правда, имевшая обязательное действие только в сфере церковной юрисдикции, стала служить руководством и для княжеских судей, но едва ли обязательным, скорее, имевшим значение юридического пособия, как бы сказать, справочного толкования действовавшего нрава. Итак,Русская Правда есть памятник собственно древнерусской кодификации, а не древнерусского законодательства. В этом надобно искать объяснения той видимой странности, что памятники не только государственного, но и церковного права дальнейшего времени, воспроизводя нормы Правды, нигде,сколько помнится, на нее не ссылаются.
ВРЕМЯ СОСТАВЛЕНИЯ. Когда происходила эта кодификационная работа? Ответ на этот вопрос - необходимое дополнение сказанного о происхождении Русской Правды. В древней новгородской летописи читаем, что в 1016 г. Ярослав,отпуская домой помогавших ему в борьбе со Святополком новгородцев, будто бы дал им "правду и устав списал", сказав им: "...по сей грамоте ходите, якоже списах вам, такоже держите". Вслед за этими словами приведена краткая редакция Русской Правды с дополнительными постановлениями сыновей Ярослава. Это известие или предание возникло, очевидно, вследствие желания объяснить,почему в летописи под 1016 г.помещался этот памятник. Мы уже знаем, что в пространную редакцию Правды внесено постановление великого князя Владимира Мономаха; следовательно, она продолжала составляться и в первой половине XII в. В краткой редакции еще нет этого постановления: можно думать, что она составилась раньше великокняжения Мономаха, не позднее самого начала XII в.
   Но окончательный состав, в каком является Правда по пространной редакции,она получила позднее половины XII в. Указание на это находим в денежном счете, какого держится Правда. Это довольно запутанный вопрос в истории памятника. Познакомлю вас с ним, не вводя в излишние подробности.
ДЕНЕЖНЫЙ СЧЁТ ПРАВДЫ. Главным видом возмездия не только за гражданские,но и за уголовные правонарушения, как увидим, служат в Русской Правде денежные взыскания. Они высчитываются на гривны кун и их части. Гривна значит фунт до появления на нашем языке этого немецкого слова, в свою очередь происшедшего от латинского pondus; гривна серебра - фунт серебра.Куны - деньги: наше нынешнее слово деньги татарского происхождения, означает звонкую монету и вошло в наш язык не раньше XIII в. Гривной кун, т. е. денежным фунтом, назывался слиток серебра различной формы, обыкновенно продолговатый, служивший самым крупным серебряным меновым знаком на древнерусском рынке до XIV в. или несколько раньше, когда его заменил рубль.
   Гривна кун подразделялась на 20 ногат, на 25 кун, на 50 резан; резана подразделялась на векши, на сколько именно - это не установлено точно. В памятниках нет прямых указаний, какие именно меха назывались ногатами, кунами, резанами, но мы знаем, что это были меховые денежные единицы, как и слово куны в смысле денег вообще означало собственно меха, ходившие на рынке как деньги. В известных уже вам древних спорах на святую четыредесятницу проповедник осуждает богатство, которое скрывают в землю, между прочим, "куны и порты (платье) на изъядение моли": это выражение не идет к металлическим деньгам. Но рано появились в русском обороте и металлические деньги. Я уже говорил, что в пределах Европейской России находили и находят очень много кладов с диргемами, арабскими монетами VIII - Х вв. Диргем - это серебряная монета с наш полтинник, только тоньше его. Клады большею частью некрупные, содержат монеты не более фунта. Такие клады, как найденный в Муроме, весом более двух пудов (более 11 тысяч монет) - большая редкость.
   Замечательно, что в этих кладах рядом с цельными диргемами находили обыкновенно множество их частей, половинок, четвертей и более мелких долей.В одном кладе с монетами Х в., найденном под Рязанью, оказалось при 15 цельных диргемах до 900 кусочков, из которых самые мелкие равнялись одной сороковой диргема. Это подало повод к очень вероятному предположению, что у нас резали и крошили диргемы, чтобы получить мелкую разменную монету. Свою монету, русские "сребреники" весом не более диргема, у нас начали чеканить только при Владимире Святом, и то, по-видимому, в небольшом количестве
   Устанавливалось определенное рыночное отношение диргемов и их частей к меховым ценностям, от которых они получали и свои названия: часть диргема,за которую покупали мех резану, называлась резаной и т. п. Так, расчеты производились, как бы сказать, на две валюты - меховую и металлическую Памятники не раз и сопоставляют те и другие денежные единицы: "...а пять ногат за лисицу, а за три лисицы 40 кун без ногаты", как читаем в одном документе XII в. В Русской Правде находим указание и на постоянное соотношение меховых и металлических ценностей. Она устанавливает одну добавочную пошлину к судебным пеням в 5 кун - "на мех 2 ногате": это значит,что 5 металлических кун могут быть заменяем", двумя меховыми ногатами. Итак,мех-ногата равнялся двум с половиной металлическим кунам. Любопытно, что подобное соотношение тех и других ценностей встречаем и у волжских болгар.
   Тогдашние рынки отличались устойчивостью цен, а при оживленных торговых сношениях Руси с болгарским Поволжьем, скреплявшихся договорами, русские рыночные цены вывозных товаров могли иметь тесную связь с болгарскими. Араб Ибн-Даста, писавший в первой половине Х в., говорит об этих болгарах, что у них звонкую монету заменяют куньи меха, а каждый мех стоит два с половиной диргема. Если можно сближать данные, разделенные таким пространством и временем, то металлической куной на Руси времен Русской Правды служил диргем.
ЕГО ИЗМЕНЕНИЯ ПО ВЕКАМ. В разное время сообразно изменявшейся ценности серебра на Руси гривна кун имела неодинаковый вес. В Х в., как видно из договоров Олега и Игоря с греками, она равнялась приблизительно одной трети фунта. До нас дошло немало гривен весом в полфунта или около того: по соображению данных об истории денежного обращения на Руси такие гривны надобно отнести к XI и началу XII в., ко временам Ярослава, Мономаха и Мстислава I. Но во второй половине XII в.известные нам обстоятельства стеснили внешнюю торговлю Руси; прилив драгоценных металлов из-за границы сократился, серебро вздорожало, и из памятников конца XII и начала XIII в видим, что вес гривны кун уменьшился вдвое, до одной четверти фунта. Эта перемена изменила и денежный счет. Гривна кун,став легковеснее вследствие вздорожания серебра, сохранила прежнюю покупную силу, так как в связи и соразмерно с тем товары подешевели. Но иноземная серебряная монета, служившая разменными частями гривны кун, приходила к нам с прежним весом, а меха как деньги сохранили в русском обороте прежнюю покупную силу и, значит, изменилось их рыночное отношение и отношение всех товаров к металлическим единицам: мех-ногата, прежде стоивший два с половиной цельных диргема-куны, теперь стал стоить два с половиной полудиргема-резаны и полудиргем, наша резана теперь покупал на рынке то же,за что прежде платили целый диргем, нашу куну. По привычке обозначать иноземную монету туземными названиями равноценных ей мехов резану стали теперь называть куной и считать в гривне 50, а не 25 кун. Так можно объяснить, почему в пенях, выраженных в краткой редакции Русской Правды резанами, пространная редакция всюду заменяет резаны кунами, не изменяя самой цифры пени: за украденную ладью в первой редакции пени 60 резан, во второй 60 кун и т. п. Итак, Русская Правда получила законченный состав во второй половине XII или в начале ХIII в. Если начало ее составления можно отнести ко времени Ярослава, то, значит, она вырабатывалась не менее полутора столетий.
ИСТОЧНИКИ. Выяснив происхождение Русской Правды, т. е. потребность, вызвавшую ее составление, и определив приблизительно время, когда она составлялась, мы получаем одно основание для ответа и на другой вопрос, поставленный при начале ее изучения: насколько полно и верно отразился в ней действовавший на Руси юридический порядок? Но необходимо иметь для того еще и другое основание: надобно видеть, какими источниками и как пользовался кодификатор,точнее, ряд кодификаторов, работавших над кодексом. Источники Русской Правды определялись самым ее происхождением и назначением. Это был судебник,назначенный для суда над церковными людьми по нецерковным делам. Ему предстояло черпать нормы из источников двоякого рода, церковных и нецерковных. Начнем с последних.
ЗАКОН РУССКИЙ. По договорам Руси с греками Х в. за удар мечом или другим оружием, нанесенный русским греку или греком русскому, положено денежное взыскание "по закону русскому". Этот закон русский, т. е. обычное право языческой Руси, и лег в основание Русской Правды, был основным ее источником.
Опасаюсь, что, определив этот источник как обычное право языческой Руси, я сказал неясно и даже неточно. Предмет сложнее, чем может показаться по такому определению446742066446742146ком для Русской Правды, надобно видеть не первобытный юридический обычай восточных славян, а право городовой Руси, сложившееся из довольно разнообразных элементов в IX - XI вв.
КНЯЖЕСКОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО. Рядом с законом русский кодификатор черпал и из других источников, открывшихся или расширившихся с принятием христианства, которые давали ему нормы, изменявшие или развивавшие этот закон. Важнейшим из них надобно признавать законодательные постановления русских князей: так, во второй статье пространной Правды изложен закон Ярославовых сыновей, заменявший родовую месть за убийство денежной пеней с обстоятельным изложением в дальнейших статьях таксы денежных взысканий и других процессуальных подробностей, относящихся к делам об убийстве. Самая идея законодательной обязанности, свыше возложенной на государя, мысль о возможности и даже необходимости регулировать общественную жизнь волею власти была принесена к нам вместе с христианством, внушалась с церковной стороны. Вторым источником были судебные приговоры князей по частным случаям, превращавшиеся в прецеденты: это наиболее обычный способ древнейшего законодательства. Таков приговор Изяслава Ярославича,присудившего к двойной вире жителей Дорогобужа за убийство княжеского "конюха старого", т. е.конюшего старосты, или приказчика: приговор этот занесен в Правду как общий закон, причисливший княжеского старосту конюшего по размеру пени за его убийство к составу старшей дружины князя. К обоим этим источникам надобно прибавить еще третий - законодательные проекты духовенства, принятые князьями.
ВЛИЯНИЕ ДУХОВЕНСТВА. Следы этой законодательной работы духовенства мы замечаем уже в летописном рассказе о князе Владимире Когда усилились разбои в Русской земле, епископы предложили этому князю заменить денежную пеню за разбой более тяжкой правительственной карой: в Русской Правде находим постановление, в силу которого разбойник наказуется не денежной пеней, а "потоком и разграблением", конфискацией всего имущества преступника и продажей его самого в рабство за границу со всем семейством. Этот источник служил одним из путей, даже главным путем, которым проникало в русское общество влияние церковно-византийского, а через него и римского права. Это влияние важно не только новыми юридическими нормами, какие оно вносило в русское право, но и общими юридическими понятиями и определениями, которые составляют основу юридического сознания. Правовому ведению духовенства открыта была преимущественно область семейных отношений, которые приходилось перестраивать заново. Здесь ему даны были значительные полномочия, не только судебные, но и законодательные, в силу которых оно довольно независимо нормировало семейную жизнь, применяя к местным условиям свои канонические установления. Поэтому с большою вероятностью можно предполагать, что отдел статей в Русской Правде о порядке наследования, опеке, о положении вдов и их отношении к детям составлен под прямым или косвенным влиянием этого источника. Так, в составе имущества вдовы точно различены вдовья часть,выделяемая ей из наследства детей на прожиток до смерти или вторичного замужества, и то, что ей дал муж в полную собственность и что даже выражено в формуле, напоминающей римский термин полной собственности (dominium): "...а что на ню муж взложит, тому же есть госпожа".
ПОСОБИЯ. Пособия, какими пользовались церковная юрисдикция и церковная кодификация при разрешении и формулировании встречавшихся им случаев, также можно причислить к источникам Русской Правды, насколько такие случаи нашли себе в ней место. Такими пособиями прежде всего служили те дополнительные статьи Кормчей, среди которых помещалась и Русская Правда. Самое присутствие их в составе такого памятника, как Кормчая, служило достаточным доказательством их авторитета, как источников права. Но древнерусские церковные законоведы не пренебрегали источниками менее авторитетными, если находили в них подходящий материал; только трудно уловить их. Кажется,сохранился след одного из них. В Русской Правде есть ряд статей о побоях и повреждении руки, ноги и других членов тела. В так называемой "Эклоге, переработанной по Прохирону", приватном руководстве права, относимом известным канонистом Цахариэ ко времени позднее начала Х в., встречается ряд статей подобного же содержания. Взыскания, назначаемые в некоторых из этих статей, вызывают невольное предположение, не имел ли этих статей перед глазами составитель Русской Правды, когда формулировал пени за побои и членовредительство. Так, за порчу глаза и носа эта Эклога назначает в пользу потерпевшего пеню в 30 сикл (восточная монета); в Правде за то же положено пени и вознаграждения потерпевшему 30 гривен; за выбитие зуба в Эклоге 12 золотых (номисма), в Правде 12 гривен кун. Эта частная греческая компиляция была мало известна древнерусским правоведам и, если не ошибаюсь, не оставила заметного следа в старинной юридической письменности. Если это сходство - не случайное совпадение, то у составителей Русской Правды можно подозревать довольно разнообразные и даже неожиданные источники.

Следующая лекция

История России Историки России История Урала История Оренбуржья Курс лекций Планы практических занятий Тесты Художественная литература Советы и рекомендации Учебные вопросы Литературные задачи Биографические задачи Проблемные задания Библиотеки Документы Хронология Исторический календарь Архив Ссылки Карта проекта Автор Обновления Титульная страница