Принципиальные вопросы операции 6-й армии под Сталинградом (из личного архива фельдмаршала Паулюса)
Предварительные замечания
Нижеследующий материал воспроизведен на память, и поэтому в отдельных пунктах может содержать неточности и быть неполным.
Я стремился провести четкую грань между тогдашним пониманием данных мне приказов и их сегодняшним толкованием в свете прошедших лет. Тем не менее изложение прежних явлений и событий сегодня может получиться более четким и исчерпывающим, чем они представлялись мне тогда.
Эти записи должны служить в первую очередь для того, чтобы расширить и углубить мое собственное понимание затронутых вопросов. При дальнейшей доработке и изложении в более широких рамках они, может быть, помогут выяснить ряд вопросов истории войны и ее хода.
10 По воспоминаниям одного из участников совещания, это повторное упоминание Гитлером "гордой, красивой дамы" относилось к одной секретарше Геринга, которая в конце 1942 г., после несправедливого упрека рейхсмаршала, покончила жизнь самоубийством (Примеч. немецких издателей),
I. Принципиальные вопросы операции 6-й армии под Сталинградом
I. Период от подготовки большого русского наступления
до завершения окружения
С середины октября 1942 г. наземной и воздушной разведкой наблюдалось усиленное передвижение русских войск в район севернее Клецкой - Серафимовича к фронту 3-й румынской армии. Это передвижение происходило главным образом из района перед северным участком 6-й армии между Сталинградом и Доном. Одновременно отмечалось движение в районе восточнее Сталинграда в южном и юго-западном направлениях к фронту 4-й танковой армии. Эти передвижения нами расценивались как подготовка большого наступления, первой целью которого предположительно было окружение немецких сил, ведущих бои в излучине Дона и восточнее Дона в районе Сталинграда. Об этих соображениях было доложено штабу группы армий "Б" (фельдмаршалу барону фон Вейхсу) и постоянно посылались сообщения о проводимых наблюдениях. При этом неоднократно указывалось на слабость соседних войск союзников в личном составе и технике', особенно отмечалось недостаточное оснащение румын противотанковым оружием и артиллерией, и на существующую в связи с этим опасность при большом наступлении противника.
В качестве предварительного мероприятия по усилению обороны в конце октября за левым флангом армии (11-й армейский корпус) была расположена смешанная группа, состоявшая в основном из танкоистребителей, для использования на правом фланге румынских войск. 12 ноября сюда была подтянута и подчинена 11-му армейскому корпусу также 14-я танковая дивизия (без стрелковых и артиллерийских частей, которые вели еще бои под Сталинградом).
Несмотря на донесения о подготовке русских к наступлению, ОКХ приказало продолжать наступление для захвата Сталинграда, вопреки возражениям командующего 6-й армией. Это помешало выводу всех частей 14-го танкового корпуса, который был запланирован и подготовлен армией.
19. 11. 1942 г. началось большое наступление русских на армию, действовавшую западнее, 20.11 -на армию, действовавшую южнее 6-й армии. 19.11 утром был отдал приказ 14-му танковому корпусу немедленно с танками и танкоистребительными частями 16-й и 24-й танковых дивизий выдвинуться на левый фланг армии для отражения прорвавшихся русских сил. За ним должны были последовать стрелковые и артиллерийские части после снятия их с фронта.
21.11 русские войска, наступающие на северном участке, достигли высот северо-западнее Калача.
На южном участке фронта определилось направление одного удара наступающих русских войск на северо-запад (Цыбенко), а другого - на юго-запад (Котельниково). 4-й армейский корпус 4-й танковой армии отходил на южный фланг 6-й армии. Основные силы 4-й танковой армии (румыны) отступали на юго-запад.
21.11 в 13 часов управление армии было переведено из Голубинки на Дону в Нижне - Чирскую, где уже давно был подготовлен командный пункт. Во второй половине дня было отправлено ходатайство командующему группой армий "Б": отвести 6-ю армию на Дон и Чир, т. е. на хорду прежнего фронта армии; время проведения этого отхода согласовать с обстановкой на соседних участках; наступление высвобождающихся при этом сил южного фланга армии направить против фланга противника, продвигающегося на Котельниково, чтобы во взаимодействии с 4-й танковой армией остановить его; для наступления против фронта и фланга русских войск, наступающих на северном участке, использовать 14-й танковый корпус и продолжающие высвобождаться силы 6-й армии, затем предусмотренные и обещанные группой армий резервы главного командования.
Одновременно с этим донесением командованию группы армий было сообщено о недостаточно хорошем положении со снабжением 6-й армии.
Командование группой армий одобрило оперативное решение 6-й армии. Однако поздно вечером был получен приказ командования группы армий примерно следующего содержания: "По приказу главного командования сухопутных войск 6-я армия должна удерживать Сталинград и волжский фронт при любых обстоятельствах. Если после прорыва флангов потребуется создание "позиции ежа", ее надо будет образовать вокруг Сталинграда. Командный пункт армии должен быть переведен в район восточнее Калача. 4-й армейский корпус 4-й танковой армии (три немецких и одна румынская дивизии) подчиняется 6-й армии. Контрмероприятия в основном начались. Дальнейший приказ последует позже".
22.11 около 7 часов в Нижне-Чирскую прибыл командующий 4-й танковой армией. По пути он побывал в штабе группы армий. Кроме вышеизложенных сведений, он не мог привести никаких данных о положении своей армии, ставшем неясным. В 14 часов командующий и начальник штаба 6-й армии вылетели на новый командный пункт в район западнее ст. Гумрак, где ранее был командный пункт 295-й пехотной дивизии.
Командующему армией во второй половине дня была доложена следующая обстановка.
4-й армейский корпус (командир генерал инженерных войск Енеке), удерживая южную окраину Сталинграда, отводит назад свой юго-западный фланг в направлении Цыбенко.
51-й армейский корпус (командир генерал артиллерии Зейдлитц) на волжском и северном участках фронта (до высоты южнее Котлубани) не подвергается атакам.
8-й армейский корпус (командир генерал артиллерии Хейтц) на северном участке своего фронта на стыке с 51-м армейским корпусом, за исключением своего левого фланга на Дону (76-я пехотная дивизия), не подвергается атакам.
11-й армейский корпус (командир генерал пехоты Штрекер) западнее Дона ведет тяжелые бои в районе южнее Клетской, отводя свой западный фланг на юг.
14-й танковый корпус (командир генерал танковых войск Хубе) ведет бои на высотах западнее Вертячего, Голубинки. Корпус испытывает большую нехватку горючего и находится в тяжелых условиях местности.
Перед юго-западным флангом армии, обороняемым лишь охранением, во второй половине дня появились с северо-запада и юго-востока русские танки, объединившиеся в районе Мариновки, Калача. Их число оценивается в 100 танков.
Все это еще больше убедило командующего армией в правильности его соображений, изложенных им 21.11 перед вышестоящим командованием.
Во второй половине дня 22.11 состоялась беседа между командиром 51-го армейского корпуса и мною. Генерал Зейдлитц предлагал немедленный прорыв из окружения. Я указал ему на ходатайства, изложенные мною перед вышестоящими инстанциями еще 21.11, и на мероприятия, намеченные мною на будущее.
В ночь с 22 на 23.11 было послано новое подробное донесение одновременно в группу армий и в главное командование сухопутных войск. Оно имело примерно следующее содержание.
а) Для создания западного и южного фронтов обороны окруженных войск на местности в степи не имеется никаких подготовленных оборонительных сооружений. К тому же здесь нет леса для строительства позиций и надо учитывать зимние условия.
б) Возможность организации обороны района окружения в тактическом отношении представляется сомнительной. Сегодня на юго- западном участке, где еще не сомкнулось кольцо окружения, появилось 100 русских; танков восточнее г. Калач.
в) Имеющиеся в распоряжении силы являются недостаточными для удержания в течение долгого времени весьма большого района окружения, который обеспечил бы надежную работу аэродрома (Питомник).
г) Положение со снабжением было в последнее время плохим, даже при наличии надежной связи с тылом (открытый тыл). По всем данным, постоянное и достаточное снабжение окруженных войск с воздуха невозможно. Но положение со снабжением в скором времени подорвет силу сопротивления армии.
д) Все командиры корпусов (перечисленные поименно) одобрили мою оценку обстановки и мое предложение о прорыве на юго-запад (Дон - Чир). Я еще раз настоятельно прошу, как и в ходатайстве от 22.11, немедленно предоставить мне свободу действий.
В ответ на это 23.11 через группу армий приходит новый приказ ОКХ о создании оборонительных "позиций ежа" на линии, установленной в прежнем приказе. "Крепость" должна удерживаться всеми средствами. ОКХ намеревалось при использовании крупных сил 4-й танковой армии восстановить связь с 6-й армией и, преодолев наступивший кризис, одержать победу. Операцию по деблокаде предполагалось начать в начале декабря. Началось снабжение всем необходимым окруженной армии 4-м воздушным флотом.
23.11 армия фактически окружена. Внутри окруженной группировки еще продолжаются передвижения войск для занятия окончательных: позиций и необходимые перегруппировки. (Оборонительный район 6-й армии, несмотря на его состояние, охарактеризованное выше в пункте а, был назван "крепостью".)
Оборона окруженной группировки до провала попыток деблокады предпринятых 4-й танковой армией
24.11 командир 51-го армейского корпуса вручил командующему армией докладную записку о боевой обстановке и о положении со снабжением в 51-м армейском корпусе, которая содержала следующее.
а) Оценку, сводящуюся к тому, что снабжение и боеспособность не могут быть обеспечены на длительное время.
б) Требование, чтобы командующий 6-й армией, вопреки приказу фюрера, отвечая только перед немецким народом, оставил Сталинград и волжский фронт и прорвался на юго-запад.
Эта докладная записка с изложением моего мнения была передана через курьера на самолете в группу армий Манштейна, которая тем временем приняла командование вместо группы армий фон Вейхса. Мое мнение заключалось в следующем:
по пунктуа) - оценка обстановки и положения со снабжением совпадает с моими неоднократными донесениями;. эта по пункту б) -возобновление моих ходатайств от 21 и 22.11 о разрешении прорыва к Дону, который, конечно, был возможен только при соответствующих мероприятиях со стороны группы армий "А".
Остальные четыре командира корпусов одобрили мнение командующего армией, но не согласились действовать вопреки приказу ОКХ. Своевольный отход в соответствии с вышеупомянутой докладной запиской и вопреки приказам группы армий и ОКХ я не допускал из следующих соображений:
1) удержание волжского фронта ("Краеугольный камень на Волге", как его называли) рассматривалось как основа оперативного плана ОКХ;
2) с. группой армий Манштейна и с ОКХ имелась хорошо действующая радиосвязь; кроме того, с группой армий была налажена радиотелефонная и радиотелеграфная связь. Имелась также воздушная связь. Поэтому вышестоящие служебные инстанции были всегда подробно информированы об обстановке в 6-й армии. Кроме того, из кольца окружения получали информацию органы верховного командования, начальник генерального штаба, начальник оперативного и разведывательного отделов штаба группы армий. ОКХ выслало к нам своего офицера связи;
3) предполагалось в скором времени произвести деблокаду бронетанковыми, моторизованными и пехотными войсками;
4) на небольшом расстоянии от окруженной группировки войска занимали оборону на р. Чир и на плацдарме, созданном на восточном берегу Дона.
Таким образом, при известных условиях имелись предпосылки для запланированной операции по деблокированию и восстановлению фронта. В этом положении мои действия вопреки полученным приказам (тем более, что я не мог правильно оценить обстановку в целом) лишили бы верховное командование оперативной основы. Возведенные в систему, подобные действия вразрез с планами общего руководства могут привести к анархии в управлении войсками.
Утром 25 ноября поступил приказ ОКХ примерно следующего содержания: "Восточный и северный участки фронта 6-й армии до высоты южнее Котлубани должны быть переданы под единое командование генерала артиллерии фон Зейдлитца - командира 51-го армейского корпуса, который отвечает за их удержание непосредственно перед фюрером. Это не затрагивает ответственность командующего армией за общее руководство своей армией".
Эту радиограмму я передал лично генералу фон Зейдлитцу на его командный пункт, расположенный поблизости от моего. На мой вопрос, как он рассматривает этот приказ, генерал фон Зейдлитц ответил мне, что ему при этих обстоятельствах ничего не остается, как выполнить приказ. Это он и сделал с солдатским послушанием, причем он все же постоянно подсказывал мне действовать самостоятельно, не учитывая приказы свыше.
Когда вышеуказанная радиограмма была получена в штабе б-й армии, о докладной записке 51-го армейского корпуса не было известно ни в группе армий, ни в ОКХ.
В связи с этим распределением командных функций я получил сообщение группы армий о том, что, по мнению фельдмаршала фон Манштейна, разделение командной власти, введенное по распоряжению ОКХ, является практически неосуществимым в окруженной группировке и содержит необоснованное недоверие по отношению к командующему армией. Группа армий возразила против этого решения и ходатайствовала перед ОКХ об аннулировании этого приказа.
Об ответе на это возражение группы армий мне ничего не было известно. Однако фельдмаршал фон Манштейн приказал позднее, чтобы командующий армией нес полную ответственность перед ним 2. Но этим не было устранено противоречие в приказе ОКХ.
Последующее время было заполнено мероприятиями по удержанию обороны окруженной группировки, а также подготовкой к прорыву при приближении деблокирующей армии.
Я высказал командованию группы армий и ОКХ мнение, что после прорыва кольца окружения оставлять 6-ю армию на Волге на зиму не следует, а что скорее всего необходимо прорваться навстречу 4-й танковой армии при ее приближении, чтобы затем создать новый фронт обороны дальше в тылу. Командующий группой армий ответил, что он согласен с моим намерением - произвести подготовку к прорыву; однако решение ОКХ будет принято лишь позднее; до этого оставались в силе предыдущие приказы.
В дальнейшем, чтобы сохранить оперативную свободу армии, последовали неоднократные настойчивые ходатайства командования 6-й армии об увеличении воздушным путем снабжения, которое было недостаточным.
12.12 4-я танковая армия начала наступление из района Котельникова и севернее его. В своем наступлении она приблизилась на расстояние 50 км от юго-западного участка кольца окружения. Это было ее наивысшим достижением, после чего ее наступательная сила пошла на убыль. Мои неоднократные и настойчивые требования прорваться навстречу 4-й танковой армии или нанести удар вслед за ней, что, разумеется, было возможно лишь при условии сдачи волжского фронта, были отвергнуты главным командованием сухопутных войск.
В конце декабря стало ясно, что попытка деблокады провалилась. К этому времени окруженная 6-я армия имела, и то ненадолго, ограниченную боеспособность, что было обусловлено постоянными потерями и увеличивающимся истощением войск вследствие недостаточного снабжения. В это время раненых еще могли вывозить на самолетах. Способность проводить операции была уже потеряна главным образом из-за нехватки горючего. По этим обеим причинам я убедительно требовал от группы армий и ОКХ немедленно значительно увеличить переброски по воздуху горючего, продовольствия и боеприпасов (в указанной последовательности), в первую очередь для обеспечения прорыва.
Одновременно корпусам были даны новые приказы для подготовки прорыва объединенными усилиями пехотных дивизий с шестью моторизованными и танковыми дивизиями. При наличии чрезвычайно большого числа автомашин было бы возможно сделать подвижной основную часть пехотных дивизий и взять с собой всех раненых. В это время армия еще имела 200 танков. Необходимо было лишь доставить на самолетах требуемое количество горючего, чтобы дать армии возможность преодолеть 80-километровое расстояние.
Ответ группы армий гласил, что армия должна выстоять и при любых обстоятельствах удерживать волжский фронт. В приказе указывалось, что приняты новые мероприятия для организации повторной операции с целью деблокады с привлечением крупных танковых сил со всех участков фронта, а также мероприятия по доставке в больших масштабах предметов снабжения воздушным путем.
В это время генералу танковых войск Хубе, командиру 14-го танкового корпуса, было приказано явиться для доклада к Гитлеру.
1.1.43 была получена радиограмма Гитлера приблизительно следующего содержания: каждый солдат 6-й армии должен вступить в новый год с твердой верой в то, что Гитлер не оставит на произвол судьбы героических бойцов на Волге и что Германия располагает средствами для деблокады 6-й армии.
2 С 27 ноября командование войсками, расположенными от Элисты до Дона, было возложено на фельдмаршала Манштейна. Подчиненные ему войска были объединены в группу армий "Дон". 10 января началось большое русское наступление, которое штаб 6-й армии ожидал примерно в это время. К 13.1 западный участок фронта был оттеснен к долине р. Россошка. Последняя, а также аэродром Питомник были потеряны 15.1. В районе Гумрака еще имелись два небольших запасных аэродрома, которые, по данным командования авиации, могли бы обеспечить дальнейшее снабжение.
17.1 район окружения уменьшился наполовину. Бои велись пока еще планомерно, несмотря на тяжелое состояние войск. Командные органы были еще дееспособными. Но во все большей степени появлялись признаки известного психоза вследствие ухудшающегося положения и страха перед пленом. Последний был вызван у войск и командования пропагандой. Этим же объясняется издание приказа по армии 20.1. Наряду с товарищеским предупреждением против перебежки он напоминал об участи в плену, где угрожает смерть от голода и холода или жизнь в позоре. До этого со стороны отдельных штабов (51-го армейского корпуса и 14-го танкового корпуса) поступали ходатайства о разрешении прорыва отдельными группами на запад, юго-запад и на юг. В основе их лежала мысль о том, чтобы спасти от плена как можно больше людей. Эти предложения пришлось отклонить после серьезного изучения как неосуществимые, особенно если учесть, что невозможно было возить с собой раненых. 19-20 января стало заметным сильное разложение в войсках в результате их тяжелого положения, особенно на основных участка" боев. Я знал о бедственном положении войск на основании личных наблюдений при моих почти ежедневных поездках на главные участки боев, а также из донесений войск. Под этим, все усиливающимся впечатлением от невыразимых страданий моих солдат, вызванных длительным голоданием, холодом и отсутствием крова, я счел себя обязанным 20.1 вновь обратиться к вышестоящему командованию. В группу армий и ОКХ было направлено одновременно несколько донесений, которые в общих чертах говорили о следующем: "Боеспособность войск быстро снижается вследствие катастрофического положения с продовольствием, горючим и боеприпасами. Имеется 16 тыс. раненых, которые не получают никакого ухода. У войск, за исключением тех, которые действуют на волжском фронте, нет оборудованных позиций, возможностей для расквартирования и дров. Начинают отмечаться явления морального разложения. Еще раз прошу свободы действий, чтобы продолжать сопротивление, пока это возможно, или прекратить боевые действия, если их нельзя будет вести, и тем самым обеспечить уход за ранеными и избежать полного разложения".
Такое же донесение с дополнительными разъяснениями было дано офицеру связи ОКХ, убывшему на самолете из окружения.
В ответ ОКХ сообщило примерно следующее: "Капитуляция исключена. Армии выполнять свою историческую задачу, чтобы своим стойким сопротивлением до последней возможности облегчить создание нового фронта в районе Ростова и севернее и отвод кавказской группы армий".
21 или 22.1 к командующему 6-й армией прибыл командир воздушно-транспортного соединения, чтобы на месте выяснить обстановку в районе окружения. Он сообщил, что его соединение переброшено из района Средиземного моря в Ростовскую область и находится в боевой готовности. Он указал, что сможет за сутки перебросить одним рейсом всех самолетов более 300 тонн груза. Прибыло уже свыше 100 машин, в том числе крупные самолеты новейшего типа (гиганты); остальные 100 самолетов прибудут позже. Но было слишком поздно. Через день был потерян последний аэродром.
Окружения все более сужалось. 24.1 западный участок фронта обороны был оттеснен к окраине Сталинграда. Штаб армии переместился из Гумрака на командный пункт 77-й пехотной дивизии юго-восточнее Гумрака, а 23.1 во второй половине дня - в южную часть Сталинграда, где противник наносил главный удар.
С 24.1 снабжение воздушным путем было возможно только посредством сбрасывания.
На случай рассечения армии на отдельные группы ОКХ приказало, чтобы эти группы продолжали бой до последних сил самостоятельно и поддерживали радиосвязь с группой армий и ОКХ. В соответствии с этим были назначены командирами: северного участка - генерал пехоты Штрекер, центрального - генерал артиллерии Хейтц, южный участок оставался под моим непосредственным командованием.
Северная группа была отрезана 26.1, центральная - 29.1. Тем самым, согласно вышеприведенному приказу ОКХ, моя командная власть не распространялась на северную и центральную группы.
Конец боев
После того как наступающим войскам Красной Армии удалось сдавить 6-ю армию в центральной части города, боевые действия постепенно начали превращаться в частные бои за отдельные окопы, доты и командные пункты штабов. Сопротивление совершенно измотанных войск южной (включая штаб армии) и центральной групп прекратилось 31.1.43. Северная группа еще держалась до утра 2.2.
Первоначальная численность окруженных в котле частей 6-й армии составляла около 220 тыс. человек. Из них были эвакуированы воздушным транспортом 42 тыс. раненых. 91 000 + 16 800 = 107 800 человек попали в плен. Это составляло около 60 процентов всей численности группировки без учета вывезенных воздушным путем раненых.
Основная масса личного состава вследствие перенапряжений и истощения от боев, холода и голода находилась на грани смерти. Многие из-за недостаточной сопротивляемости организма подверглись впоследствии заболеваниям, хотя врачи и командование Красной Армии делали все, что было в человеческих возможностях, чтобы сохранить жизнь пленных.
Таков был конец начавшегося со столь большими надеждами летнего наступления 1942 г., которое по замыслам Гитлера должно было решить исход войны на Востоке.
Ретроспективные заключения :
Еще до момента окружения, но особенно после провала попытки деблокады, предпринятой 4-й танковой армией в конце декабря, передо мной, как командующим, стояла трудная дилемма. С одной стороны, я получал постоянно категорические приказы удерживать позиции, неоднократные обещания помощи и сообщения об общей тяжелой обстановке. С другой стороны, видя невероятно бедственное и все более ухудшающееся положение моих солдат, я, движимый человеческими чувствами, задумывался над вопросом, не следует ли прекратить борьбу. Несмотря на полное понимание тяжелого положения подчиненных мне войск, я полагал, что надо отдавать предпочтение точке зрения командования. Всякий мой самовольный выход из общих рядов или сознательные действия против отданных приказов означали бы принятие с самого начала ответственности за судьбу соседних войск, а в дальнейшем - а судьбу южного участка и тем самым всего Восточного фронта, т.. е. означали бы, что в глазах всего немецкого народа на меня, по меньшей мере внешне, ляжет основная часть вины за проигрыш войны. Тогда вооруженные силы и народ не поняли бы такие действия с моей стороны. По своим последствиям они представляли бы собой исключительно революционный, политический акт против Гитлера. Такая мысль не входила тогда в мои личные соображения. Она была чужда моей личной природе. Я был солдатом и считал тогда, что именно послушанием буду служить своему народу.
Перед войсками и командирами 6-й армии, а также перед немецким народом я несу ответственность за то, что до конца выполнял отданные верховным командованием приказы об удержании позиций.
Что касается ответственности подчиненных мне командиров, то они с тактической точки зрения вынуждены были следовать моим прикаам точно так же, как я в оперативном звене выполнял данные мне приказы...
Приложение к разделу
"Принципиальные вопросы операции 6-й армии под Сталинградом" :
Обмен мнениями с вышестоящими инстанциями е период до начала русского наступления (19.11.1942)
Еще с самого начала наступления на большую излучину Дона, велись оживленные переговоры между командованием 6-й армии и командованием группы армий по вопросу, с одной стороны, о все более удлиняющемся и слабо защищенном северном фланге и, с другой стороны, о невысокой боеспособности войск на направлении главного удара вследствие отвлечения сил для обеспечения флангов.
С прибытием союзных войск на Дон наступило лишь кажущееся облегчение. В действительности соединений союзников было недостаточно, тем более что их боевой уровень являлся низким как в отношении личного состава, так и техники. Об этом ясно свидетельствовал эпизод при создании итальянского оборонительного фронта на Дону: примерно в конце августа наступление небольших русских сил через Дон в район Серафимовича привело к тому, что целая итальянская дивизия отступила на 20 км на юг.
Я просил 1-го оберквартирмейстера генерального штаба сухопутных войск генерала Блюментрита, случайно находившегося в это время в 6-й армии при инспектировании фронта, удостовериться в правильности моих сообщений и предупреждений об этом путем личного ознакомления на месте с обстановкой на участке, занимаемом итальянцами, и доложить о ней в штаб группы армий и в главное командование сухопутных войск.
На это мероприятие, выходящее за рамки моей ответственности, я решился как в интересах 6-й армии, так и всего фронта в целом.
Во время моего присутствия в ставке фюрера в Виннице 12.9 я указал на: а)' слабость фронта (под Сталинградом); б) опасность на фланге и необходимость использовать немецкие соединения на участке союзников и держать их в боевой готовности в качестве резерва за линией фронта.
В конце сентября офицер связи главного командования сухопутных войск при 6-й армии, майор Менцель, был послам в ОКХ, чтобы вновь поставить там следующие вопросы: а) об увеличении боевых сил; б) о защите флангов; в) об увеличении и доставке снабжения.
В этом же духе были информированы все лица, которые как представители вышестоящих штабов прибыли в армию. Перед ними была изложена просьба сообщить по командной линии о наших соображениях. К ним относились: а) начальник химической службы при ОКХ генерал Окснер; б) начальник службы связи генерал Фельгибель; в) адъютант вооруженных сил при Гитлере генерал-майор Шмундт.
Последнего я взял с собой в 767-й пехотный полк (376-й пехотной дивизии) на северный фланг. Этот полк под командованием подполковника Штейдле как раз вел борьбу с русскими, которые продвинулись через Дон на юг к самому командному пункту 8-го армейского корпуса.
Чтобы несколько усилить северный фланг, я даже пошел необычным путем, прибегнув к посредничеству штаба 3-й румынской армии. Командующего этой армией, генерала армии Думитреску, я просил, чтобы он через румынское командование сухопутной армии энергично потребовал усиления румын немецкими танкоистребительными частями, а также немецкой артиллерией РГК и немецкими резервами.
Командующий 6-й армией ходатайствовал о предоставлении трех свежих пехотных дивизий, чтобы захватить весь Сталинград для устранения будущего очага опасностей. Последовавшая в ответ помощь практически не имела значения для 6-й армии. Из 4-й танковой армии были переданы в 6-ю армию: 14-я, 24-я танковые и 94-я пехотная дивизии. Зато 6-я армия должна была принять два дивизионных участка 4-й танковой армии, так что она фактически получила только одну дивизию. К тому же все три дивизии были потрепаны. 94-я пехотная дивизия вскоре после этого была передана по частям другим дивизиям.
Во второй половине октября было подано ходатайство о прекращении наступления на Сталинград, чтобы можно было снять с фронта 14-й танковый корпус, пополнить его и использовать в качестве ударного резерва в тактических и оперативных целях посменно с двумя танковыми и одной моторизованной дивизиями. В намеченных районах были уже созданы необходимые склады снабжения и мастерские для ремонта танков.
Несмотря на то, что подготовка русских к наступлению была установлена еще в середине октября и о ней постоянно докладывалось, ходатайство было отклонено. Более того, был отдан приказ о продолжении наступления на Сталинград, и для этой цели в середине октября было выделено три саперных батальона и вскоре после этого еще два 3.
В ответ на все мои данные, доклады, расчеты, представления карт с обстановкой и разъяснения относительно пополнения сил, обеспечения флангов и снабжения вышестоящие инстанции предприняли, как это явствует из вышеизложенного, совершенно недостаточные меры. От Гитлера же в середине ноября пришла следующая телеграмма: "От испытанного командования 6-й армии и ее генералов, а также от ее войск, так часто проявлявших храбрость, я ожидаю, что при напряжении последних сил будет достигнут берег Волги на всем протяжении города Сталинграда и этим самым создана важная предпосылка для обороны этого бастиона на Волге".
В соответствии с этим приказом командование армии смогло лишь высвободить два только что переброшенных саперных батальона для использования их в качестве ударных частей в черте города. Характерно, что в телеграмме Гитлера не учитывалась главная опасность на фланге.
В этот период бесплодных разногласий с середины октября все в большей степени становилась очевидной, как уже было сказано выше,
3 Эти саперные батальоны имели лишь ограниченную боеспособность. Они были укомплектованы молодыми резервистами и имели неполный состав.
Подготовка русских к крупному наступлению на северном фланге в районе западнее Клецкой перед фронтом румынских войск, а также дальше к западу на итальянском участке фронта.
В этой обстановке поступил приказ нового начальника генерального штаба сухопутных войск генерала Цейтцлера примерно следующего содержания: "Русские уже не располагают сколько-нибудь значительными оперативными резервами и больше не способны провести наступление крупного масштаба. Из этого основного мнения следует исходить при любой оценке противника".
Несоответствие между этой оценкой противника и фактами означало, как это показывает ход дальнейших событий, что верховное командование все больше предавалось бесплодным мечтаниям и вместе с тем прибегало к обману войск, ставя по-прежнему главной целью захват Сталинграда, тогда как нужно было мобилизовать все имевшиеся силы для обороны флангов и для отражения русского зимнего наступления. Мероприятие по отражению ожидавшегося наступления, проводившееся на основании приказов по армии, сводилось главным образом к прекращению, вопреки приказам свыше, крупных атак, к продолжению боев только ударными частями, к усилению левого фланга, снятию сил с фронта и переброске их на участок за левым флангом армии (14-я танковая дивизия), подготовке к снятию дальнейших сил (14-й танковый корпус) и затребованию авиации для бомбардировки обнаруженных исходных позиций русских. Таким образом, командование армии сделало все, что было в его власти.
Основополагающие соображения и вытекающие из них решения, изложенные выше, далеко выходили за рамки 6-й армии. Они касались широкой оценки обстановки, а также полномочий и ответственности командования группы армий и даже верховного командования.
Если я, несмотря на мою недостаточную осведомленность в делах группы армий, постоянно обращался к вопросам, выходящим за рамки моей компетенции, то только потому, что вследствие взаимной обусловленности событий на всем фронте судьба 6-й армии в сильной степени зависела от решений и мероприятий командования группы армий и верховного командования.
Взаимодействие с вышестоящими инстанциями в начале и в ходе зимней битвы за Сталинград.
Выше было подробно рассмотрено взаимодействие командования 6-й армии с вышестоящими служебными инстанциями. Однако здесь следует сделать еще некоторые пояснения.
1) Срочное предложение командующего 6-й армией от 21.11.1942г. об отводе 6-й армии на р. Дон встретило одобрение командования группы армий "Б". В какой форме и с какой настойчивостью эта точка зрения была доложена им в ОКХ, мне, конечно, в такой же степени не известно, как и основание, на котором обе инстанции - ОКХ и группа армий - стали надеяться на возможность восстановить фронт и деблокировать Сталинград.
Вообще следует сказать, что все представители верховного командования, в том числе и я, находились под парализующим влиянием приказа Гитлера, вышедшего в октябре, примерно следующего содержания: "...ни один командующий группой армий, не говоря уже о командующем армией, не имеет права без моего разрешения сдать населенный пункт или же окоп..."
Тем самым высшие командиры были сознательно лишены свободы принимать не только оперативные, но даже мелкие тактические решения.
Я теперь не припомню, говорил ли Гитлер в вышеназванном или в более раннем приказе, что он не может предоставить высшему командиру право снять с себя ответственность за выполнение отданного ему приказа или отказаться от должности, на которую он назначен. Это относилось к любому солдату на фронте. Последний не мог отказаться от выполнения воинского долга и уйти домой; это рассматривалось как дезертирство.
2) Фельдмаршал фон Манштейн, который со своим штабом принял командование группой армий "Дон" и взял руководство над 4-й танковой армией, 6-й армией и 3-й румынской армией, вначале также разделял мое мнение об обстановке. Но он не мог настоять на своем мнении перед Гитлером, как и фельдмаршал фон Вейхс.
3) 23.11 я был вынужден в целях высвобождения сил для юго-западного участка образующегося котла произвести сокращение фронта в районе севернее Сталинграда. Я провел это самостоятельно, вопреки принципиальному приказу Гитлера, упомянутому в пункте 1. После этого командующий 6-й армией получил 25.11 радиограмму, в которой ОКХ в строжайшей форме потребовало отчета за это мероприятие.
4) Одновременно была получена телеграмма ОКХ, примерное содержание которой приведено выше, на 8-й странице рукописи. Недоверие, выраженное по отношению ко мне в этом необычном приказе, я неизбежно связывал, с одной стороны, с радиограммой, упомянутой выше в пункте 3, и, с другой стороны, что касается личной стороны вопроса, с тем заявлением, которое мне сделал в конце октября первый адъютант Гитлера и начальник управления личного состава сухопутных войск генерал-майор Шмундт во время его визита в 6-ю армию. Он сказал мне, что я в ближайшее время получу другое назначение, а генерал Зейдлитц, пользующийся особым доверием Гитлера, будет назначен моим преемником.
5) После неудачной попытки деблокады, в ответ на многократные и очень настоятельные требования дать мне разрешение на прорыв и обеспечить необходимое для этого снабжение по воздуху, я получил в начале января 1943 г. письмо лично от фельдмаршала фон Манштейна. В нем говорилось примерно следующее: "...я понимаю и разделяю Ваши мысли и опасения за свою армию. Однако Ваши вышестоящие служебные инстанции имеют более широкое представление об обстановке и о вытекающих из нее требованиях и несут ответственность. Ваша задача заключается в том, чтобы любой ценой выполнять отданные Вам приказы. За то, что случится потом, Вы не несете никакой ответствен-ности..."
То обстоятельство, что командующий группой армий до конца поддерживал передо мной приказы ОКХ, также повлияло на мою позицию. Фельдмаршал фон Манштейн пользовался репутацией человека, обладающего высокой квалификацией и оперативным умом и умеющего отстаивать перед Гитлером свое мнение.
Взаимодействие с подчиненными командирами
В течение всего времени окружения существовала тесная связь между командирами корпусов и мной. Проводился постоянный обмен мнениями об обстановке и о проведении необходимых мероприятий, зачастую непосредственно с командирами дивизий в районах боевых действий. Такие совещания проводились во время моих поездок на командные пункты и когда отдельные командиры корпусов находились в моем штабе. Совещания с участием представителей всех штабов я никогда не проводил, и при существовавших условиях они едва ли были возможны. По вопросу о самовольном прорыве из окружения, вопреки категорическим приказам командующего группой армий и ОКХ, командиры .корпусов генералы Хейтц, Штрекер, Хубе и Енеке высказались резко отрицательно, тогда как генерал фон Зейдлитц одобрял действия против приказов.
Ни один из подчиненных мне командиров не обратился ко мне с советом принять предложение Красной Армии о капитуляции от 8.1.
Вопрос о прекращении боев впервые подняли около 20.1 генералы фон Зейдлитц и Пфеффер (сменивший генерала Енеке на посту командира 4-го армейского корпуса), в то время как генералы Хейтц и Штрекер до самого конца придерживались противоположной точки зрения, как и генерал Хубе до своего убытая на самолете из окружения.
В это же время я сам на основании собственных наблюдений и соображений начал высказываться на совещаниях с моим начальником штаба, начальником оперативного отдела и начальником отдела командного состава о необходимости прекращения боевых действий. Против этого выступил только начальник оперативного отдела. В результате я решил, что после нового исчерпывающего доклада об обстатовке в кольце окружения должно быть получено решение вышестоящего командования. Насколько я помню, генерал фон Зейдлитц на моем командном пункте ознакомился с проектом этого доклада. Тогда я заявил вышестоящему командованию, что лишения солдат в районе окружения достигли пределов. Одновременно в тесном кругу работников штаба обсуждались мероприятия, которые необходимо будет принять в случае получения положительного ответа на ходатайство. Ответом была телеграмма, приведенная на 7-й странице рукописи. Согласно этой телеграмме, на 6-ю армию возлагалась "историческая задача" спасти фронт, продолжая сопротивление до последней возможности.
Новое обсуждение вопроса о прекращении боевых действий состоялось 25.1, когда генерал фон Зейдлитц последний раз посетил меня на моем командном пункте на южном берегу р. Царица, а затем 27.1 с генералами Шемером и фон Даниэльсом во время моего пребывания на их командном пункте в городской тюрьме. Я мог указать только, что общая обстановка требует продолжения сопротивления до тех пор, пока это возможно, и не допускает добровольного прекращения боевых действий.
Насколько различной в последние дни была оценка командирами обстановки и боеспособности войск, становится понятным, между прочим, из того, что генерал Корфес еще 30.1 контратакой частями 295-й пехотной дивизии отбил отданную им ранее часть здания в казармах.
О мнении командиров дивизий по вопросу о прекращении боевых
действий мне ничего не было известно.
Состояние войск
Состояние войск сильно ухудшилось еще в ходе наступательных боев. С началом большого русского наступления утомление и напряжение войск возросли до небывалых размеров. Они были на разных участках фронта окружения различными. Войска, оставшиеся на своих старых позициях, имели более высокую боеспособность и хорошее продовольственное обеспечение за счет запасов. Чрезвычайно большие тяготы испытывали с самого начала те войска, которые для создания обороны окруженной группировки должны были занять новые, неподготовленные позиции в заснеженной волго-донской степи. У них не было ни материала для сооружения убежищ, ни горючего, ни печей, ощущался недостаток воды и зимнего обмундирования.
Положение соединений 11-го армейского корпуса, который находился вначале западнее Дона, усугублялось еще тем, что они могли лишь в тяжелых боях проложить себе путь через Дон в западную часть района окружения. При этом они понесли чувствительные потери в людях.
Затруднено было также положение со снабжением войск, которые пришлось снять с восточного участка, оторвав от дивизий и, следовательно, от их органов снабжения, и поспешно бросить на вновь создаваемый юго-западный фронт.
Несмотря на все это, вначале боевой дух войск был удивительно высоким. Они верили командованию и надеялись на деблокаду, которую считали само собой разумеющейся: в противном случае, полагали они, их не заставляли бы удерживать оборону. Эта надежда питалась начавшимся в начале декабря наступлением 4-й танковой армии с целью деблокады; после его провала новые надежды пробудились вслед за новыми обещаниями со стороны верховного главнокомандования.
Лишь с 10 января, с началом крупного русского наступления, снизились настроения и надежды на деблокаду. Это проявилось в явлениях апатии и постепенного разложения. Усталые и измотанные солдаты все больше искали себе убежища в подвалах Сталинграда. Все чаще слышались высказывания о бессмысленности сопротивления, но были также и голоса против прекращения боевых действий.
Я узнавал об обстановке и условиях жизни войск не только из получаемых мною донесений, но и благодаря моим почти ежедневным поездкам в штабы и к командирам боевых групп.
Если в начале окружения снабжение состояло из совершенно недостаточного рациона, прежде всего хлеба, то распределение его до середины января производилось весьма организованно. С потерей последних аэродромов (24.1) оно снизилось до невообразимо малых размеров, уже не соответствовало числу людей и почти не распространялось на многих солдат, находившихся в городе в отрыве от своих соединений.
Несмотря на категорические приказы, отдельные соединения задерживали у себя запасы снабжения, как это выяснилось лишь в самые последние дни, когда часть этих "черных" запасов уже не могла быть роздана войскам.
Начавшееся с 25.1 снабжение воздушным путем в целом оказалось бесполезным. Его объем был слишком незначительным, планомерный сбор предметов снабжения и их организованное распределение были уже невозможны. Значительная их часть попала в руки противника.
Трудной проблемой было медицинское обслуживание. Транспортировка раненых на самолетах хотя и производилась, но была недостаточной и с 24.1 совершенно прекратилась. Госпитали были переполнены. Прочие возможности для размещения раненых и больных также были недостаточны. Все подвалы были переполнены, и ежечасно в Сталинград прибывали новые больные и истощенные. Все в большей мере становилась заметной нехватка медикаментов и перевязочного материала.
Другим тяжелым бременем как в моральном, так и в гигиеническом отношении было то, что захоронить убитых в конце концов было вообще невозможно, так как отрытие могил ввиду истощения солдат и промерзшей земли было непосильно.
Невообразимые страдания моих солдат и офицеров оказывали сильное влияние на мои решения. В конфликте между послушанием, которое от меня требовалось в сочетании с самыми серьезными предупреждениями, что важен каждый час сопротивления, и человеческим отношением к моим солдатам я полагал тогда, что следует отдать предпочтение послушанию.
Возложение на 6-ю армию ответственности за восстановление южного участка Восточного фронта значило бы, что к большим жертвам 6-й армии прибавились бы еще большие жертвы на вновь создаваемом участке фронта в результате добровольного прекращения боевых действий в Сталинграде.
В связи с вышеизложенным требуют пояснения еще следующие частные вопросы.
1. Эвакуация из окружения на самолетах.
При наличии у многих стремления вырваться из окружения большое значение в моральном отношении с самого начала приобрело обеспечение эвакуации из котла воздушным путем. Поэтому командующий армией в самом начале издал строгие указания о перевозке личного состава по воздуху и постоянно контролировал ее осуществление.
Перевозки воздушным транспортом производились в следующем порядке.
А) По приказу командующего армией вывозились:
1) Тяжелораненые, затем раненые. Решал это вопрос армейский врач, который находился на аэродроме. В общей сложности было эвакуировано около 42 тыс. раненых.
2) Корпуса и дивизии должны были использовать в качестве курьеров армии лишь офицеров и чиновников, не пригодных к использованию на фронте. Вопрос о том, кто мог вылететь на самолете, решал только начальник штаба армии. В январе 1943 г. порядок изменился. В качестве курьеров вылетали на самолетах только офицеры и чиновники, которые были назначены главным командованием сухопутных войск или группой армий и не служили в окруженных войсках.
3) Следующие штабы разгромленных и расформированных дивизий по согласованию с группой армий:
а) штаб 384-й пехотной дивизии. Действовал на р. Чир. Отдел квартирмейстера (три машины) был уничтожен русскими.
б) штаб 94-й пехотной дивизии. Действовал у Морозовской.
в) штаб 79-й пехотной дивизии. Формировал новую 79-ю пехотную дивизию в районе Ростова.
Б) По приказу главного командования сухопутных войск. 1 а) Кандидаты для прохождения службы в генеральном штабе.
б) Командиры (полков и батальонов) танковых войск, унтер-офицеры и рядовые (специалисты) танковых войск.
в) Генерал танковых войск Хубе (14-й танковый корпус), подполковник генерального штаба Вилуцки. Оба переводились в "Штаб снабжения Сталинграда", который находился в Мариуполе.
г) Генерал инженерных войск Енеке (4-й армейский корпус), раненый. Генерал-майор Штейнметц, тяжелораненый. Полковник Селле, начальник инженерной службы армии. Полковник Арнольд, начальник службы связи армии, заболел до окружения; о его замене был отдан приказ еще до окружения. Его преемник, назначенный главным командованием сухопутных войск, не прибыл. Замена была произведена, когда войска находились уже в окружении (Арнольд был сменен полковником ван Гоовеном).д) Офицер связи ОКХ, майор генерального штаба фон Цитцевитц, возвращавшийся обратно в ОКХ.
2. Назначение на должности и повышение в звании командиров.
Учитывая обстановку, командующий армией считал целесообразным назначить на вакантные командные должности офицеров из состава армии и присваивать им звание в соответствии с занимаемой должностью.
Командующий 6-й армией получил полномочие производить повышение в звании до генерал-лейтенанта в соответствии с указаниями управления личного состава.
История России Историки России История Урала История Оренбуржья Курс лекций Планы практических занятий Тесты Художественная литература Советы и рекомендации Учебные вопросы Литературные задачи Биографические задачи Проблемные задания Библиотеки Документы Хронология Исторический календарь Архив Ссылки Карта проекта Автор Обновления Титульная страница
© Заметки на полях. УМК. 1999 - 2008