Роль митрополита Макария в венчании Ивана IV на царство

   

Роль Макария в венчании Ивана IV на царство несомненна. Но при этом надо иметь в ввиду, что осуществив венчание Ивана Васильевича Макарий руководствовался прежде всего интересами самой церкви. С его точки зрения венчанный церковью на христианское царство православный царь, по примеру древних византийских императоров, юридически и немедленно должен был взять под свое попечение удовлетворение ближайших и неотложных нужд русской церкви. А эти нужды определялись тем, что Русская Церковь по глубочайшему убеждению Макария, осталась на земле единственно чистой выразительницей христианской истины, но в то же время продолжала страдать и очевидными бытовыми недостатками. Митрополит поэтому считал своей жизненной задачей - с помощью православного царя исправить эти недостатки и явить миру заключенные в русской церкви сокровища и добродетели, чтобы она на самом деле стала достойной своего мирового вселенского призвания.

   Участие церкви в создании идеологии формирующегося самодержавия, конечно не ограничивалась в середине 16 века составлением Макарием чина венчания на царство. Прославлением сотрудничества между монаршей властью и церковью проникнуты и "Степенная книга" и "Никоновская летопись", вышедшие также из макарьевского окружения.

   В частности, в "Степенной книге" с целью возвеличивания русского православия, помещено сказание о посещении Руси апостолом Андреем, причем к рассказу о водружении апостолом в новгородских пределах жезла, сделан комментарий - что тем самым апостол "прообразоваше божественным крестом (в Киеве) в рустей земле священное чиноначалие (т.е. иерархию, церковь), жезлом же прообрази в Руси царское скифетроправление"

   В той же "Степенной книге" затем помещена повесть о Мономаховом венце или вымышленная история передачи царских регалий и царского сана Владимиру Всеволодовичу Мономаху греческим императором Константином. В 1552 г. эта повесть была вырезана на затворах царского места, устроенного в Успенском соборе Кремля.

   В "Никоновской летописи" родословная Ивана IY выводится из римских и византийских императоров: он в ней предстает не больше не меньше как потомок римского императора Августа. Вся история возвышения Москвы трактуется в летописи как история возвышения и расцвета находящейся под божественным покровительством династии Рюриковичей, достойным продолжателем которой является Иван Васильевич.

   Тем самым с венчанием Ивана IY на царство получает логическое завершение идея "Москвы - Третьего Рима". Однако нужно иметь в виду одно очень важное обстоятельство. Дело в том, что даже формально определившись, эта теория ни при Иване IY, ни в последующем не использовалась в качестве российской государственной доктрины. По своему внутреннему духу она была чужда православному царству. На языке своего времени это довольно внятно выразил сам Иван Грозный, когда в 1581 г. в разговоре с папским послом Антонием Поссевино ответил на предложение, приняв унию с Римом, получить от него помощь в завоевании Константинополя, следующими словами: "Мы в будущем восприятия малого хотим, а здешнего государства всее вселенные не хотим, что будет ко греху поползновение".

   Таким образом, новый титул - царь, в сочетании и с без того пышным титулом "Государя и великого князя Московского, Владимирского и прочих земель", делал его носителя равным по чину императору Священной Римской империи, ставил выше европейских королей - датского, шведского, французского и многих иных, уравнивал с восточными соседями - казанским и астраханским ханами, наследниками Золотой Орды, недавними повелителями Руси. Гепертрофированное честолюбие Ивана получило величайшее удовлетворение.

   Но еще на протяжении многих лет Иван ощущал внутреннюю неуверенность в своем праве на этот титул, тем более, что на первых порах реальной власти у него не прибавилось (об этом говорят события 1553 г.), а ближайший сосед - великий князь литовский, упорно отказывался за Иваном этот титул признавать. Этим объясняется и то, что даже 10 лет спустя после коронации, Иван IY в 1557 г. отправляет в Константинополь архимандрида Феодорита с тем, чтобы получить от вселенского патриарха формальное подтверждение на принятый титул. Богатые подарки сделали свое дело и Иосаф II прислал на Русь в 1562 г. "соборную грамоту", в которой Ивану Васильевичу давалось право "быти и зватися царем законно и благочестиво". Патриарх объявлял московского государя "царем и государем православных христиан всей вселенной от Востока до Запада и до океана". И только после этого Грозный имел достаточное основание, чтобы смотреть на свою власть, как на теократически абсолютную, сопротивление которой равносильно сопротивлению Богу.

   В последующие годы аристократизм Ивана Грозного разрастался до гигантских размеров: он отказывает в "братстве" шведскому королю Густаву 1 Вазе из - за его "мужицкого" происхождения, польскому королю Стефану Баторию колет в глаза его избирательной властью ("Мы, смиренный Иоанн, царь и великий князь Всея Руси по Божию изволению, а не по многомятежному человеческому хотению"). Даже английской королеве Елизавете 1 (которую он называл "сестрой любителной, любной") , в момент обострения англо-русских отношений в 70-х годах, он писал: "...у тебя мимо тебя люди владеют, а не токмо люди, но и мужики торговые... А ты прибываешь в своем девическом чину, как есть пошлая (т.е. обычная) девица".

   Царский титул укреплял личную власть царя. Благо же подданных вообще не входило в систему ценностей Ивана. Он был убежден, что нравственный и христианский долг его подданных - служить царю, "а не отметаться своего работного ига и владычества своего государя", ибо они "от Бога повинные ему рабы", которых государь волен казнить и жаловать: "А жаловати своих холопей вольны, а и казнить вольны же". В этой блестящей формуле отчеканена суть самодержавного деспотизма. Так начинался один из самых мрачных периодов российской истории. Наступало время Ивана Грозного.