Русский историк. , государственный
деятель. Родился в дворянской семье. Начальное образование получил дома. 16 лет
Болтин был зачислен рядовым в конногвардейский полк; в 1768 г. вышел в отставку
с чином генерал-майора и вскоре был определен директором таможни в Василькове;
через 10 лет, по протекции , был переведен в Петербург, в главную
таможенную канцелярию, а по ее закрытии, в 1780 г., назначен в военную коллегию,
сначала прокурором, а потом (в 1788 г.) - членом коллегии; Болтин много ездил по
России и путем непосредственного наблюдения хорошо ознакомился с различными
сторонами народного быта. Вместе с тем, "через многие лета в отечественной
истории упражняясь", он собрал обширный запас сведений о русской старине по
летописям, грамотам и изданным к тому времени сочинениям Результаты своих
исследований Болтин пробовал сначала изложить в форме историко-географического
словаря, который, при выполнении плана, разбился на два самостоятельных:
собственно историко-географический словарь и толковый славяно-русский. И тот и
другой остались, однако, не законченными. Тем не менее работа по составлению
словаря послужила для Болтина дальнейшей подготовкой к роли русского историка.
Научные интересы Болтина сформировались на основе знакомства с исторической
литературой, в том числе с трудами
В.Н. Татищева
и французских просветителей. Участвовал в публикации исторических памятников — подготовил издание «пространной редакции
“Русской правды”» на основе нескольких списков (1792) и др. В «Примечаниях на историю древней и нынешней России г. Леклерка» (т. 1—2, 1788—94) изобличал французского автора в
невежественном и недобросовестном освещении русской истории. Вёл полемику с М. М. Щербатовым: «Ответ генерал-майора Болтина на письмо
Щербатова, сочинителя Российской истории» (1789), "Критические
примечания на Историю князя Щербатова" (2 тома, 1793 - 1794).
Сочинения Болтина имели, как видно из заглавий, критические задачи; но автор в самых широких размерах использовал в них накопленный им запас знаний и
наблюдений, так что в них с достаточной полнотой отразились положительные исторические его взгляды. У Болтина очень цельное мировоззрение. По теоретическим взглядам он близко стоит к представителям
тогдашнего механического направления исторической мысли, примыкавшего в своем источнике к Бодену. И для Болтина закономерность исторических явлений есть
центральная идея, которой руководится историческое исследование. Историк должен, по его мнению, излагать "обстоятельства, нужные для исторической связи и объяснения последственных бытий"; подробности
допустимы только при условии, если они служат к выяснению последовательности явлений; в противном случае это будут "пустые
разговоры". Основным типом "последовательности бытий" Болтин считает причинную связь, как она проявляется в факте воздействия физических условий на человека. "Главное
влияние в человеческие нравы, в качества сердца и души, имеет климат"; непосредственно "различные состояния климата производят перемены в теле человека,... а понеже тело и душа очень тесно
сопряжены,... те же действия производят и на тело". Рядом с климатом как главным фактором Болтин признает значение других второстепенных, каковы, например, "обхождение
с чужими народами, чужестранные ества и пряные коренья, образ жизни, обычаи, переменная одежда, воспитание" и прочее. Эти факторы содействуют влиянию главного
или препятствуют ему, а иногда, при постоянстве последнего, и сами могут определить "нравы" людей; например, "они суть причиною, что нынешние наши нравы с нравами наших отцов никакова сходства не
имеют". Таким образом, климату и "побочным обстоятельствам" как действующим причинам противостоят в качестве объекта воздействия "нравы". Нравы или национальный характер являются для Болтина
фундаментом, на котором строится государственный порядок: наблюдаемые в истории перемены "в законах"
происходят "по мере измены в нравах". А отсюда следует и практический вывод: "Удобнее законы сообразить нравам, нежели нравы законам; последнее без насилия сделать не можно". Эти теоретические взгляды Болтин
применяет к объяснению русского исторического процесса. Россия "ни в чем не похожа" на другие европейские государства, потому что слишком различны ее "физические местоположения" и совсем
иначе сложился ход ее истории. Русскую историю Болтин начинает с "пришествия
", который "подал случай к смешению" руссов и славян. Потому пришестви Рюрика Болтину и представляется
"эпохой зачатия русского народа", что эти племена, различавшиеся раньше своими свойствами, образовали через смешение новый народ, который затем "нравы и свойства получил сообразные климату,
правлению и воспитанию, под коими жил". Уже при первых князьях русские имели "правление, на коренных законах и непременных правилах утвержденное", с которым мы знакомимся
отчасти по договорам с греками. Выступил с критикой
норманской
теории, и сделал ценные наблюдения по истории феодальных отношений: выделял в особый период время удельного дробления, в русской феодальной иерархии увидел
аналогию с европейским вассалитетом, впервые поставил вопрос о происхождении крепостного права в России. Болтин рассматривал русский исторический процесс как процесс, управляемый законами, общими для всех
народов. В основе своей древние законы тожественны с "Русской правдой", в которую были внесены лишь несущественные изменения "по различию времен и происшествий". Но "великая
перемена" произошла "в законах и обыкновениях" с раздроблением Руси на уделы, когда "нужды и обстоятельства каждого стали быть особенными". Под давлением последних издавались в уделах
местные законы, которые своими различиями производили "еще вящшую отмену в нравах". Различие в нравах, созданное удельным
раздроблением, сохраняло свое значение и при начавшемся потом процессе политического объединения Руси, явившись препятствием к установлению единого государственного порядка при
и
: "Нельзя было согласить законов, не соглася прежде нравов, мнений и польз". Только в царствование Ивана Грозного наступило время для этого, и с изданием "Судебника" восстановлен был
в силе общий закон, действовавший раньше, т. е. "Русская Правда", простым видоизменением которой Болтин считает
"Судебник" 1550 г. В последующее время "нравы" подвергались воздействию со стороны
законодательства, например с изданием "Уложения", и со стороны просвещения. Болтин, в общем, не одобряет первый способ воздействия; зато он больших результатов ждет от второго, в
особенности от просветительных мероприятий Екатерины. В своих "Примечаниях" Болтин высказывает ряд интересных соображений и по социальной истории России, например, по истории крестьянства и
дворянства, по вопросу о холопстве; но эта сторона осталась вне его основной исторической схемы. Целостностью и продуманностью взглядов на русскую историю Болтин далеко превосходит и современных ему, и многих следовавших за ним историков.
По многочисленным ссылкам в "Примечаниях" видно, что Болтин был хорошо знаком с представителями западного просвещения (например, с Вольтером, Монтескье, Мерсье, Руссо,
Бейлем и другими), но при этом не утратил чувства живой связи настоящего с родной стариной и, не вдаваясь в крайности, умел ценить значение национальной индивидуальности. По его убеждению, Русь
выработала свои нравы, и их надо беречь, - иначе мы рискуем стать "непохожими на себя"; но она была бедна просвещением, - и Болтин не против того, чтобы русские заимствовали "знания и искусства" у
западных соседей. При таком настроении Болтин был больно задет Леклерком, который в своей "Histoire physique, morale, civil et politique de la Russie ancienne et moderne", высказал много
отрицательных, иногда пренебрежительных суждений о русской жизни; отсюда и решение Болтина обнаружить заблуждения французского историка, вольные и невольные.
Но он не удержался на точке зрения объективного критического разбора сочинения: под влиянием патриотического чувства он старается местами ослабить
впечатление от темных сторон древнерусской жизни, отмечая соответствующие недостатки и в истории западных нравов, иногда даже
скрашивая действительно в ущерб беспристрастию [например, в согласии с автором Антидота (Екатериной), утверждая,
что в России крестьянам живется лучше, чем во всяком другом государстве]. Эта черта сообщает историческому мировоззрению Болтина субъективно-моральный оттенок. Подобный строй мыслей и чувств сближал Болтина с
, взгляды которой со
времени французской революции приняли националистическое направление. Этим объясняется, что "Примечания" на
историю Леклерка и задуманы были не без участия императрицы, действовавшей через
, и изданы были на ее средства.
Несмотря на ошибочность многих положений Болтин, его общие построения и периодизация русской истории имели положительное значение для русской исторической науки. В области источниковедения Болтин. четко сформулировал задачи отбора, сопоставления и критического анализа источников.
В «Примечаниях» на труды Леклерка и Щербатова впервые дал полный обзор исторической географии Начальной русской летописи.